Когда ни будь, я выберусь из подполья.
Бросаются дети, с глухих колоколен.
Даже Бог помешать им в этом не волен.
И ломаются тонкие белые кости,
Как ломаются старые бабкины трости.
Маленькие детки курят, маленькие пьют.
Маленькие детки любят, маленькие бьют.
Прицельным в сердце, ножами слов.
Лишая богов внутри себя, хрупких оков.
Маленькие дети верят, в непогрешимость,
В отчаянную смертельную решимость.
И больше не надо ни каких гвоздей.
Для того чтобы распять на кресте своих друзей
Бросаются дети с глухих колоколен.
Шаг от жизни до смерти, и тот им дозволен
Но остаются целыми белые кости.
И маленькие боги, уже возвышают погосты
На которых ломаются человеческие жизни как трости.
Даже Бог помешать им в этом не волен.
И ломаются тонкие белые кости,
Как ломаются старые бабкины трости.
Маленькие детки курят, маленькие пьют.
Маленькие детки любят, маленькие бьют.
Прицельным в сердце, ножами слов.
Лишая богов внутри себя, хрупких оков.
Маленькие дети верят, в непогрешимость,
В отчаянную смертельную решимость.
И больше не надо ни каких гвоздей.
Для того чтобы распять на кресте своих друзей
Бросаются дети с глухих колоколен.
Шаг от жизни до смерти, и тот им дозволен
Но остаются целыми белые кости.
И маленькие боги, уже возвышают погосты
На которых ломаются человеческие жизни как трости.