Когда ни будь, я выберусь из подполья.
А я сижу и плачу, от радости. Хочется сказать много, а выходит мало. Слова рвутся, мысли путаются, в борьбе за право выйти на свет.
А я снова сижу и жду чуда. Я снова сижу и жду…
И я молюсь на эту ночь, за этот бред, который не даст мне спать сегодня, хотя я так хотела выспаться. Потому что завтра все побежит по накатанной колее. Все будет как прежде, подъем в 6 утра, каша на завтрак, вереница слов, лиц, каша на обед, побег от мира в художку, отчаянный бросок в мастерскую, к краскам, карандашам, бумаге и мольбертам, в глупым этюдам, и смешным постановкам, отпустить реальность, не заметить как пробегут три часа, а потом сквозь вечер, мимо церкви, остановиться постоять, посмотреть, попытаться поймать мелькнувшее, и на остановку домой. За книги, за тетради, и будут еще бессонные ночи…Их будет много, но они будут не такая как эта.
Можно остановиться, сейчас, успокоиться, прислушаться к себе, и снова броситься в вереницу образов…
Ты сегодня мне звонил.
Я тебя почти не помню.
Ты просил меня рассказать, что ни будь.
Я рассказывала, образы, обрывки, ты улыбался, ты говорил что когда ни будь я буду издаваться, ты просил меня писать, писать больше, дольше, дальше, не бросать эти осколки, осколками, вдохнуть в них жизнь, продолжить.
А я просила тебя больше мне не звонить.
Я сижу и разговариваю сама с собой, в полной темноты комнате, нет ни слова, еще не прозвучало, слова гибнут, не дойдя до горла, они тут в голове.
А я все жду чуда.
Кажется задержи этот танец мыслей, схвати за руку, закружись вместе, и голова перестанет быть ватной. Мгновенье, и ты все поймешь, увидишь, случится чудо…
Мгновенье,
Два…
А чуда нет…
И будет утро, чудо не произойдет, я выйду на балкон, усталая, счастливая, закурю и буду смотреть на заснеженный двор, на качели облепленные сахарной ватой, на скамейки прогнувшиеся под тяжестью снега, и сумерки ворчливыми бабульками будут ходить по двору, ковырять палочками то тут то там… А я буду стоять и смеяться, просто так, потому что хочется, потому что я снова пишу длинные посты, потому что снова читаю книги как раньше в захлеб, потому что я снова подошла к грани когда можно идти и выгуливать утюг по улице, потому что я снова становлюсь самодостаточной, потому что это истерика, но истерика счастья, своего, собственного, личного, не подаренного кем то и не взятого у кого то, своего, потому что за ночь все вытечет, золотом, медью, серебром, ртутью, оловом, и свинцом, разлетится вокруг брызгами. Быть может кто то другой теперь подберет эти осколки и вдохнет в них жизнь. А я снова пойду сквозь утро, по бриллиантовым дорогам, в обыденность, в привычность, в скучность, пустая, но счастливая, а потом будут мольберты, краски, кисти, и солнечный лучик заглянет в маленькую богадельню что запряталась в глубине моей души.
А я снова сижу и жду чуда. Я снова сижу и жду…
И я молюсь на эту ночь, за этот бред, который не даст мне спать сегодня, хотя я так хотела выспаться. Потому что завтра все побежит по накатанной колее. Все будет как прежде, подъем в 6 утра, каша на завтрак, вереница слов, лиц, каша на обед, побег от мира в художку, отчаянный бросок в мастерскую, к краскам, карандашам, бумаге и мольбертам, в глупым этюдам, и смешным постановкам, отпустить реальность, не заметить как пробегут три часа, а потом сквозь вечер, мимо церкви, остановиться постоять, посмотреть, попытаться поймать мелькнувшее, и на остановку домой. За книги, за тетради, и будут еще бессонные ночи…Их будет много, но они будут не такая как эта.
Можно остановиться, сейчас, успокоиться, прислушаться к себе, и снова броситься в вереницу образов…
Ты сегодня мне звонил.
Я тебя почти не помню.
Ты просил меня рассказать, что ни будь.
Я рассказывала, образы, обрывки, ты улыбался, ты говорил что когда ни будь я буду издаваться, ты просил меня писать, писать больше, дольше, дальше, не бросать эти осколки, осколками, вдохнуть в них жизнь, продолжить.
А я просила тебя больше мне не звонить.
Я сижу и разговариваю сама с собой, в полной темноты комнате, нет ни слова, еще не прозвучало, слова гибнут, не дойдя до горла, они тут в голове.
А я все жду чуда.
Кажется задержи этот танец мыслей, схвати за руку, закружись вместе, и голова перестанет быть ватной. Мгновенье, и ты все поймешь, увидишь, случится чудо…
Мгновенье,
Два…
А чуда нет…
И будет утро, чудо не произойдет, я выйду на балкон, усталая, счастливая, закурю и буду смотреть на заснеженный двор, на качели облепленные сахарной ватой, на скамейки прогнувшиеся под тяжестью снега, и сумерки ворчливыми бабульками будут ходить по двору, ковырять палочками то тут то там… А я буду стоять и смеяться, просто так, потому что хочется, потому что я снова пишу длинные посты, потому что снова читаю книги как раньше в захлеб, потому что я снова подошла к грани когда можно идти и выгуливать утюг по улице, потому что я снова становлюсь самодостаточной, потому что это истерика, но истерика счастья, своего, собственного, личного, не подаренного кем то и не взятого у кого то, своего, потому что за ночь все вытечет, золотом, медью, серебром, ртутью, оловом, и свинцом, разлетится вокруг брызгами. Быть может кто то другой теперь подберет эти осколки и вдохнет в них жизнь. А я снова пойду сквозь утро, по бриллиантовым дорогам, в обыденность, в привычность, в скучность, пустая, но счастливая, а потом будут мольберты, краски, кисти, и солнечный лучик заглянет в маленькую богадельню что запряталась в глубине моей души.