Устала жить так как живу, но по другому жить я не согласна.
Странный я человек. Одни знают меня солнечным светом. Другие вечной осенью. Одни хотят быть рядом, да я не пускаю. Другие держат на расстоянии ладони, когда я так хочу стать и быть ближе. Я вроде бы умная, но постоянно натыкаюсь на неразрешимые вопросы внутри себя о самой себе. Мне куда проще врачевать чужие беды, чем вытащить из своей души занозу( скорее даже бревно) мешающее мне жить нормально. Мне проще мучаться чем принять чужую помощь. Я вроде бы наглая, но моя скромность мешает мне быть. Я вроде бы люблю и себя и этот мир. Но не чувствую ни себя ни его родным. И вроде все как должно быть, но что то не так. Я вроде бы даже имею цель( скорее ее иллюзию) Мне очень хочется жить, но при этом я не боюсь смерти. Когда другие теряют веру я тащу всех на своем оптимизме. Но когда другие просто живут, я начинаю тонуть в пессимизме. Я научилась не боятся терять, и ценить то что имеешь одновременно. Я жажду перемен. Но при этом боюсь будущего. Я нелогична и не последовательна. Я слишком часто вру себе. Я слишком хочу все изменить, но слишком редко довожу перемены до конца. Я упорно иду к лучшему, к гармоничному, но делая один шаг вперед я возвращаюсь на два назад. Я слишком уверенна в том что устала. Я слишком радостна днем. И слишком грустна вечером. День и ночь. У меня два разных лица. Мне кажется, что я пережила достаточно, чтобы, что то осознать. Но каждый раз убеждаюсь, что понимаю слишком мало. Я все делаю слишком. Я слишком часто дохожу до грани.
Все слишком. Все странно. Я опять теряюсь. Я каждый день разная. Моих «Я» стало слишком много.
Можно взять ластик и стереть границу между днем и ночью.
Впасть в холодное оцепенение, закутаться в мягкий плед. Время когда можно никуда не спешить. Спокойно не торопливо. Можно творить и размышлять. Жить и наслаждаться. Варить крепкий кофе, и пить ароматный глинтвейн. Гулять по зимним улицам, под руку с острым холодом.
Смех бьется об стены. Часы не идут. Огромное зеркало отражает параллельный мир. На полу стоит пакет со снегом, а за шиворотом тает лед, после недолгой игры в снежки. Разноцветные бумажки разлетелись по столу. Стукнулись об пол упавшие со стола руны. Дверь открылась и сквозняк сдул на пол папирус, и исписанные японскими иероглифами картон. На стенах висят маскарадные маски. На обогревателе кто то уже греет салат в пластмассовой мисочке, рядом шумит самовар. «Г-жа Оформитель» роется в бесчисленных полках книжного стеллажа, бормоча, что где то тут было вино… И кто то уже обещает приготовить глинтвейн на обогревателе. А за окном темнеет вечер. Руки в сепии, стол в акварели. В соседней комнате ряд одиноко заброшенных после долгой работы мольбертов. Звучит тихий джаз, пританцовывая по столу между бесчисленными бумажками, конвертами, папками, книгами, линейками, рукописными рассказами и стихами. Сумасшествие на бумаге и в форме, в объеме и на плоскости.
Солнечный лучь прорвал ночные облака, упал раненной птицей в мое окно. Застыл сгустком света в центре комнаты, мерцает в сумерках цветущей ночи. Осторожно сижу рядом. тихо. И страшно прикоснуться. Слишком красиво.
Гуляла по пустому парку, слушала глуую тишину. Рисовала ручкой держа листок на дрожащих коленях. Гоняла голубей. Ловила снег ртом. Пыталась во что то верить.
Разрисовывать стены, огненно рыжим. Алло красным. Переплетения огня, света и цветов. Поверить в возможность возрождения. Пообещать себе идти до конца. Спокойно и холодно. Страшно и горячо. Закрыть глаза. И поверить свету, что прячется где то на дне.